Во имя Безликого! - Андрей Расторгуев

«Чудны дела твои, Господи», – пронеслось в голове, и Данила неожиданно представил себя и эту красавицу в свадебных нарядах, идущими рука об руку к алтарю.

– Проверка громкой связи! – разгоняя наваждение, загремел вдруг по залу механический голос.

Сердце испуганно трепыхнулось и ожило, бешено стуча. Фростианка, громко взвизгнув, подхватила с пола свою маску, метнулась прочь и в одно мгновение скрылась в потайном ходе, из которого вышла. Плита за её спиной медленно встала на место.

Вот и всё. Словно и не было здесь прекрасной незнакомки.

Пришедший в себя техник со вздохом покосился на строку текущей операции. Там, напротив фразы «Проверка громкой связи», светилось зеленым: «успешно». Модуль продолжал себя тестировать. Вот же чёрт, совсем из башки вылетело. Надо было паузу врубить. Хорошо ещё, что не добрались до проверки двигательных функций. Не то «Витязь» устроил бы тут «Цыганочку» с выходом…

8. Тучи сгущаются

Опять Мацкевич мерил тесный кабинет гигантскими шагами. От его метаний у Смита разболелась голова. Уперев лоб в подставленную ладонь, разведчик отвёл взгляд. Боль, вроде бы, отступила, но тут же захотелось спрятать глаза под упрямо наползающие веки, да так и оставить их закрытыми часиков эдак на …дцать. Неполные сорок минут сна в кресле в скрюченном состоянии вряд ли можно приравнять к полноценному отдыху.

– Не нравится мне всё это, – бормотал посол. – Ох, не нравится. Это же чистейшей воды авантюра. Кто надоумил короля на такой шаг? Меня он и слушать не желает. Не суйте нос, видите ли, в его внутренние дела. Туда, на минуточку, кто-то уже сунул свой нос. Знать бы ещё кто…

О ночной гостье Крючков, конечно же, рассказал Фредерику. А тот, в свою очередь, не мог скрыть столь важную информацию от Мацкевича, хоть и знал, что получит сполна за сон на посту. Но куда деваться? Сразу по прибытии пошёл с повинной к шефу. Посол тут же велел позвать Данилу. Почти час выспрашивал у него подробности визита принцессы – теперь-то техник понял, кого довелось лицезреть в храме. Лишь после того, как выжал из бедного Крючкова всё до последней капли, Арон Моисеевич разрешил ему идти спать. На Фредерика это высочайшее соизволение, само собой, не распространялось. Вместо команды «отбой» он получил короткую отповедь:

– Ты уже поспал, с тебя хватит.

Вот и сидел в кабинете, мозоля начальству глаза.

– А чего такого случилось-то? – лениво спросил Смит, безуспешно пытаясь бороться с зевотой.

– Пока ничего, – хищная полуулыбка на физиономии Мацкевича была красноречивее любого ответа. «Всё очень хреново», – говорила она.

Спать сразу расхотелось.

– Значит так, Фрэд, – долговязая фигура посла нависла над столом, лицо придвинулось почти вплотную. – Немедленно эвакуируем персонал базы на станцию.

– Но, Арон…

– Никаких «но»! Здесь остаёмся только мы с тобой, Крючков и Луи.

– Погоди. Сегодня же выходной. «Штыри» привезут продукты. Кто их примет, если никого из кладовщиков не будет?

– Не привезут. У них, на минуточку, свадьба принцессы намечена. Забыл? А если даже и привезут, отправлю назад. Нам бы успеть переправить на станцию то, что сейчас на складах скопилось. Не до них нынче… Сдаётся мне, им тоже не до нас будет.

Как он это произнёс! Аж мурашки по коже. Ну, если сам Арон Моисеевич, всегда ратующий за то, чтобы о фростианах в его присутствии отзывались уважительно, не реагирует на привычно брошенное Смитом «штыри», дело действительно дрянь.

– Ты ещё здесь? – прикрикнул Мацкевич. – Приступай к эвакуации, живо!

Фредерик сорвался с места. Бумажные листы, подхваченные вихрем со стола, ещё не успели осесть, а разведчик уже выскочил из кабинета. Через открытую дверь его нагнали последние наставления шефа:

– Один челнок оставь. Не ровен час, нам таки тоже придётся драпать!

Больше всего пугало, что Мацкевич, сколько знал его Смит, ни разу не ошибся…

* * *

Крючкову не спалось. Едва закроет глаза, как видит девушку-фростианку, стоящую перед ним на коленях, тонкие, прижатые к груди пальцы, сплетённые между собой, отчаянный взгляд…

Надо же, принцесса. Как там назвал её Мацкевич? Таня, Тая?.. А, Таяна.

Он поймал себя на том, что произносит это имя вслух, будто пробуя на вкус. Что за наваждение? Далась ему инопланетянка эта. И видел-то её считанные минуты, а из головы не идёт.

Пытаясь прогнать навязчивый образ, перевернулся на другой бок. Попробовал не думать ни о чём. Вроде получилось. Ненадолго. Вот уже опять он смотрит в заплаканные глаза необычного цвета земной сирени. Они надвигаются. Уже видны самые мелкие, различимые лишь в такой близи детали. Более тёмные зрачки расширяются, обволакивают, и он проваливается в них, как в омут, погружаясь всё глубже, глубже…

Резко подскочив, едва не свалился с кровати. Фу, чёрт, приснится же…

Глянул на хронометр. И двух часов не прошло. Снова укрылся одеялом, пробуя настроить себя на сон. Не выходит. Даже глаза не закрываются. И что теперь? Лежать и тупо пялиться в потолок?

Решение принял неожиданно быстро, словно кто-то игриво толкнул в бок, подначивая: «Ты будешь валяться или сходишь посмотреть на её свадьбу? Она сегодня, между прочим, замуж выходит!»

Уже одетый в камуфляж, набивая сумку продуктами, какие только удалось найти на кухне, Данила быстро соображал: «Так, дистушка при мне. Фредерик не удосужился забрать. Забыл, наверное. Вот и хорошо. Все равно днём до меня никому тут дела нет. Народ потянется в храм часа через полтора. Успею залезть в БМД. Оттуда всё и посмотрю. Если до ночи выйти не удастся, ничего, посижу там, пока Смит не придёт. Ага, надо ему записку оставить, чтобы бучу не поднял».

Торопливо начеркав несколько строк, без лишних подробностей сообщая, что заранее отправился к храму, Крючков закинул сумку на плечо и, шурша по камням подошвами десантных ботинок, нырнул в темноту тоннеля.

* * *

День выдался жаркий. Хоть бы одно облачко проскользнуло по небу, пусть ненадолго, но погрузив рыночную площадь в спасительную тень. А то совсем уж мочи нет. И лицо под этими тряпками потеет, и глаза слипаются.

Вредный Мацкевич не дал поспать ни минуты, снова отправив Смита в город, едва закончили с эвакуацией базы. Свежие сведения ему подавай. Какая тут, к чертям собачьим, разведка, если мозги текут, как топлёное масло!

Смит уже сто раз пожалел, что пристроился рядом с лавкой оружейника, здоровенного по меркам фростиан детины, хоть ростом и не выше Фредерика. Верхнюю часть его лица скрывала металлическая полумаска, только бледные губы видны, обрамлённые седеющей бородой и усами. Уже то, что простолюдин пользовался маской, а не обмотками, говорило о нём как о первоклассном Мастере.

И в самом деле, мечи с доспехами, разложенные в лавке, радовали глаз хищной грацией идеально правильных форм и завораживающей красотой отделки. Наверняка и качество соответствовало, если хозяину позволялось ходить в столь изысканной личине.

Мастер хоть и разрешил незнакомому «ремесленнику» торговать поблизости, но под свой широченный козырёк, закрывающий от солнца, не пустил. Ещё и посмеялся, придирчиво осмотрев небогатый товарный ассортимент:

– Кто ж у тебя, мил человек, сейчас инструменты купит? Сегодня ж свадьба. Не до того людям. Все в храм Безликого подадутся.

– Почему же тогда ты торгуешь? – вяло отозвался Фредерик. Разговаривать не хотелось, но профессиональная привычка вынудила поддержать беседу. – А другие торговцы чего тут стоят, ежели на рынок, как ты говоришь, никто не придёт?

– Разве я такое сказал? Народу-то набежит изрядно. Знаешь, сколько гостей понаедет? Со всего Куалорна. Не протолкнуться будет.

– А я о чем? Придут покупатели-то.

Торговец раскатисто захохотал, обнажая крепкие зубы.

«Средний возраст, средний достаток, средний ум… Типичный середняк», – автоматически отметил разведчик, складывая в голове результаты своих наблюдений: телосложение, волосы, натруженные ладони, манера держаться, статус, теперь вот ещё и зубы.

– Прийти-то придут, – с готовностью подтвердил улыбающийся Мастер. – Только явно ж не за твоим инструментом. На кой он им сдался в праздник-то? На других глянь. Чем они торгуют? Едой, пряностями да напитками всякими. Как раз то, что гуляющему люду потребно.

Да, рыночные лотки попросту ломились от съестного. Не иначе каждый у себя на огороде откопал рог изобилия и притащил его сюда. А ещё на плохую жизнь пеняют. Но Фредерик-то как мог такое проглядеть? Похоже, сонный глаз подвёл. Да и жара эта…

– А сам ты, дядя, чем торгуешь? Или это у тебя леденцы в форме оружия?

– Ты, мил человек, осторожнее языком-то мели, – уголки рта опустились.

Бородач, как видно, обиделся и совсем уж, было, хотел отвернуться, прекращая разговор, но почему-то передумал. Подбоченился, выпятив мускулистую грудь, и гордо заявил: